А в ноябре пора идти снегам,
метелям плакать жалобно и тонко.
В продрогших реках множится шуга,
как слизь на бронхиолах у ребёнка.
Ждать ледостав каких-то пару дней,
уже ночами мнятся колокольцы,
и тройка дедморозовских коней
своим дыханьем остужает солнце.
Ещё чуть-чуть и – долгожданный снег!
И рисованье белого на белом,
и осень, привыкая к белизне,
сожжёт наряды-листья оголтело.
В озябших парках голые кусты,
стесняясь наготы, стоят теснее.
Уйти в тоску на улицах пустых
и покориться, не справляясь с нею.
В преддверии роскошества зимы
так устыдиться собственных убожеств,
что осознать – уже ничем не смыть
следы обид да и ошибок тоже.
В окно сквозит. Забыть, как сон дурной,
всё, рвущее на мелкие кусочки
ту, что была ещё недавно мной,
и вместо запятых расставить точки
над i, над ё... Но вновь, скуля во сне,
бежать, кружить листом багряно-жёлтым,
зависнув где-то между "да" и "нет",
и более развёрнутым «пошёл ты».
Да, да, иди вниз по теченью рек,
скользя по льду танцующей коровой.
Я раздавила, как пустой орех,
все шансы, начиная со второго.